А еще город Ромео и Джульетты называют Разноцветным

Первые минуты пребывания в старом центре Вероны смущают. Складывается впечатление, что время сломался: узенькими улочками, которые пересекаются исключительно под прямым углом, ходят современные во всех аспектах люди. И передвигаются так, словно под ногами у них не розовый мрамор, а с обеих сторон – фасады зданий раннего Средневековья, а заасфальтированные тротуары, обрамленные стандартными коробками многоэтажек. Возле дома, где, по преданию, семь веков назад жила Джульетта, рядом с величием местного амфитеатра, третьего по размаху после римского Колизея, дыхание перехватывает только туристы.

Кроме этих фантастических декораций, история оставила свой след и в названиях улиц. Если вы заметите на табличке «Улица поющих лягушек», «Вонючее поле» или «Островная площадь», смело верьте своим глазам. Когда река Адидже затопляла часть города, а это обычно случалось четыре-пять раз в год, на покрытых водой тротуарах кричали лягушки. А запах стоял такой, что и в соседних кварталах горожане не решались открывать окна. Последний раз Верону затопило в конце ХІХ века – под водой оказалась значительная часть города. После этого местные власти решили обуздать стихию. Дно реки обложили тротилом, после взрыва которого Адидже стала глубже, осушили боковые русла и построили кирпичные укрепления вдоль берегов. Сегодня даже в сезоны дождей, когда река поднимается до 4,5 м, веронцы спят спокойно: лягушки поют в речных камышах, а не на подоконниках.

На заре существования Вероны фасады домов были кирпичными. Но совсем скоро, уже в первых веках новой эры, здесь начали добывать мрамор и украшать им все, на что способна фантазия. Даже в наши дни розовый мрамор – визитная карточка Вероны в сфере торговли и самое заметное украшение города. Площади, тротуары и торговые улицы напоминают дворец богатого вельможи. На дороге ни одной пылинки, как будто тротуары и дороги только тщательно помыли. Однако на самом деле в этом нет необходимости. Десятиминутный дождь освежил и без того сияющую улицу, а солнце розсипало вокруг блестящие самоцветы. Под ногами на розовом фоне плыли облака, точно повторяя каждый небесный движение. Невероятно сказочное зрелище! Правда, после дождя мраморные дороги стали такими скользкими, что удержаться на ногах даже в кроссовках было непросто… Понятно, почему на улицах Вероны не видно девушек на каблуках. Даже самые изысканные модницы отдают предпочтение обуви на плоской подошве. Не увидела в старом городе и людей пожилого возраста. Видимо, они сознательно обходят мраморные улицы, которыми приятно любоваться, но ходить по ним нелегко.

«Мрамор у нас повсюду», — улыбается Иоанна. Двадцать лет назад польская студентка филологического факультета уехала в Италию и на всю жизнь влюбилась в страну, где солнце никогда не исчезает надолго. Поселившись в Вероне, девушка “превратилась” на Джоанну и теперь рассказывает о прелестях новой родины туристам — русском или английском. «Даже в обычных домах — мраморные полы, розовым мрамором отделаны кухни и уборной. Это практично: в летнюю жару, когда ртутный столбик термометров переваливает за 40°С, ходить по такому полу приятно и полезно. А зимы у нас теплые, редко когда температура опускается ниже нуля. Хотя два года назад итальянцы запаниковали: минус 15°С у нас считается катаклизмом».

Вместо Эрмитажа — руины и крысы

В ХVI-ХVII веках среди богатых семей было модным соревноваться в росписи на фасадах зданий: чем ярче краски, тем выше статус семьи. Золото для желтого цвета, голубой лазурит и другие ценные материалы привозили из Месопотамии, Афганистана, Пакистана. И хоть веронцам не удалось сохранить эти фрески для потомков, Разноцветной Верону называют по сей день.

Привычные нам витрины магазинов, застекленные от потолка до пола, на которых выставлено одежда или компьютерные гаджеты, веронцы считают величайшим отвращением города, что портит впечатление от старинных улиц. Даже про библиотеку, построенную в 70-е годы прошлого века, местные жители говорят не иначе, как о образец безвкусицы. “Как на меня, самым большим позором города является о-о-он то здание, — Иоанна показывает на дворец на вершине холма. — Когда Верона принадлежала Австро-Венгрии, для офицеров австрийской армии построили казарму, а потом бросили на произвол судьбы. Извне это прекрасный дворец, а внутри — одни руины. Бегают крысы, огромные, как фокстерьеры… В этих казармах хотели сделать отделение Эрмитажа. Тогда все так обрадовались: филиал одного из самых известных музеев мира — это и престиж, и деньги. Однако власти Вероны никак не могла поделить призрачные прибыли, определиться, кто больше достоин на этом заработать. А пока они ссорились, отделения Эрмитажа открыли в… Феррари. Веронцам оставили крыс и руины. И так будет следующие 150 лет, не сомневайтесь…”.

Разговорами о бывшие казармы, которым не суждено превратиться в Эрмитаж, лучше не бередить нежную веронську душу. Зато местные жители охотно проведут вас до дома на Виа Капелло, 23, где когда-то жила Джульетта Капулетти. Или же до амфитеатра, на арене которого ежегодно проводят оперные фестивали, концерты, балетные спектакли и вечера современной музыки. Мраморные стены Арены ди Верона помнят роскошный тембр Марии Каллас, Плачидо Доминго, Лучано Паваротти. 15-тысячные трибуны аплодировали и певцу любви Стингу и Элтону Джону. А восемь веков назад после ужасного землетрясения красавец-великан превратился в… мраморный карьер. Разворовали почти все внутреннее убранство. Лишь через 400 лет итальянцы все восстановили — 44 ряды любовно выложили мраморными плитами.

Язык Данте услышать трудно…

Пожалуй, самая большая гордость итальянцев — итальянская литературная речь, которую они называют не иначе как языком Данте. “Но в Италии никто ею не пользуется, все общаются на диалектах, — смеется Иоанна. — Каждый город, даже каждое село имеет свое собственное наречие. За 100 км от Вероны в сторону Милана услышите такой язык, что никакие знания итальянского не помогут ее понять. Нередко итальянцы, которые приехали из разных уголков страны, едва понимают друг друга. А вот другой парадокс: самый важный праздник в Италии — объединение страны. Два года назад 17 марта итальянцы громко праздновали 150-летие этого знакового события. И, несмотря на это, они постоянно ищут характерные отличия и недостатки в своих же соотечественников из других провинций, к которым относятся не всегда толерантно”.

Веронцы считают Данте «своим»: здесь он создал не одну сцену своей «Божественной комедии»

Кроме Данте, который после изгнания из Флоренции получил убежище в Вероне и там создал не одну сцену своей “Божественной комедии” (об этом напоминает памятник на центральной Пьяцца деи Синьоре, которую неофициально называют площадью Данте), гордостью Вероны является Джироламо Фракасторо. Его местные жители называют не иначе, как отцом мировой бактериологии. Еще в начале XVI века ученый говорил о существовании микроорганизмов и доказывал, что чума — не коварный план евреев, а наступление невидимых бактерий. По примеру Данте, этот выдающийся врач, ученый и писатель свое литературное произведение, главными героями которого есть пастух Сифілюс и… сифилис (“Сифилис, или о галльской болезни”), разделил на три части: заражение, лечение и профилактика. Сегодня каменный Фракасторо с глобусом в руке строго рассматривает прохожих с высоты своего пьедестала. Местные шутят, что при первой же возможности он бросит глобус на голову безгрешного… И за 500 лет нужной кандидатуры эскулап не приметил.

Фото Юрия ЗАЙДОВОГО