Первый главный редактор «Высокого Замка» Степан Курпиль – об истории нашей газеты, ее настоящее и перспективы.

«Высокий Замок» фактически является ровесником Независимости Украины. Наше государство официально образовалась 24 августа 1991 года, а «Высокий Замок» зарегистрировано 7 сентября 1991 года. Это одно из знаковых изданий в Украине, за публикациями которого в течение 25 лет можно проследить основные вехи развития государства. Не раз издание смогло выстоять в сложных условиях и осталось популярным и востребованным у читателей. О 25-летнюю историю газеты, нынешние вызовы и перспективы развития «ВЗ» мы поговорили с первым главным редактором, а теперь — генеральным директором Издательского Дома “Высокий Замок” Степан Курпиль.

— Степан Владимирович, с каким настроением подошли к чвертьвікового юбилея «Высокого Замка»?

— С юбилейным. Действительно, газета росла вместе с Украиной. Не знаю, больше было успехов у Украины, или в газеты (смеется. — Авт.), но мы взаимосвязаны. За 25 лет много чего изменилось. Если сначала в “Высоком Замке” работало около тридцати человек, то сейчас это мощный издательский дом, где работает около двухсот. Кроме газеты «Высокий Замок», выпускаем целый спектр других изданий: журналы «Жизнь и женщина», «Невероятные истории жизни», «Хорошая кухня», газеты «здоровье», «Добрый хозяин». Несмотря на то, что сейчас, возможно, не лучшая пора для начинаний, мы решились на новый проект — журнал «Малоизвестная история. Далекое и близкое». Но и на этом не останавливаемся, будем искать что-то новое. Так, как искали все эти годы.

Эти четверть века были полны не только тяжелым трудом, но и радостью от достижений. Одними из первых в Украине построили собственную систему распространения, создали одну из лучших типографий в Украине. Если посмотреть на другие издания, которые были когда-то успешными, например, «За свободную Украину» или «Молодая Галичина», то сейчас их нет. А мы есть. Мы всегда смотрели в будущее, думали о развитии, проводили политику инвестиций, и в этом даже опережали время.

— Как вы стали редактором «Высокого Замка»? И почему именно на вас пал этот выбор?

— Я работал заместителем главного редактора газеты «Молода Галичина». Приглашение возглавить «ВЗ» стало неожиданностью. Меня рекомендовал председателю Львовского областного совета первого демократического созыва Вячеславу Чорновилу Михаил Присяжный — тогда преподаватель, а ныне декан факультета журналистики ЛНУ им. И. Франко. Тогда он был депутатом областного совета. Чорновил с ним говорил на эту тему. Но Присяжный отказался, у него была запланирована научная карьера. Как-то Михаил мне позвонил, зашла речь о том, что его «сватают» редактором в «Высокий Замок». Михаил вдруг говорит: «Слушай, а может, ты пойдешь редактором?». То есть все произошло случайно…

Я не хотел переходить в “ВЗ”. Шел на собеседование с Вячеславом Чорновилом с твердой мыслью, что буду отказываться. Я привык к «Молодой Галичины», мне там было уютно. Перед тем, как зайти в Вячеслава Максимовича, переговорил с его заместителями Николаем Горынем, Михаилом Косивым. Высказал ряд оговорок: газета русскоязычная, с компартийным «шлейфом», есть часть старого коллектива (хотя там прошла переаттестация, но много людей осталось). Будет ли мне комфортно с ними работать, а им со мной? Удастся создать действительно украинскую по духу газету? Заместители предложили пойти сначала на два месяца — задать тон. Если не понравится, то буду иметь возможность вернуться в «МГ». Но когда зашел в Вячеслава Чорновила, он сразу начал рассказывать о задачах, которые стоят перед газетой: прежде всего русскоязычный львовянин, далек от украинской истории, языка, литературы, посмотрел другими глазами на землю, где он живет, чтобы понял, что это новое государство — Украина, не Советский Союз. Тогда Николай Горынь легонько перебил Вячеслава Максимовича, мол, Степан еще не очень соглашается. А Чорновил: «Как не соглашается? Чего же он тогда сюда пришел?».

И мне стало неудобно выдвигать какие-то требования… К слову, тогда зарплата заместителя главного редактора в «Молодой Галичине» была значительно выше, чем зарплата редактора в «Высоком Замке». Но было совестно: передо мной человек, который отсидел в концлагерях, боролась за независимую Украину, а я буду говорить что-то про зарплату… Единственное, о чем тогда договорились, — через полгода газета должна выходить и на украинском языке. И это слово было соблюдено. Это был правильный ход.

Если бы газета выходила только на русском языке, нам бы пришивали различные «ярлыки».

— Кто придумал название — «Высокий Замок»?

— Есть разные версии. Склоняюсь к мысли, что это был Михаил Косив. Это была нетипичная название для газеты. Она и до сих пор нетипичная, газет, как правило, так не называют. Так называют журналы, альманахи. После нас, кстати, пошла мода на такие названия. На Закарпатье, например, возникла газета «Замок Паланок». Многим очень нравится название «Высокий Замок». А некоторые считают, что название слишком привязывает газету до Львова, несколько нивелирует ее общеукраинский масштаб.

— Были ли другие люди, которые тогда хотели возглавить газету?

— Того, кто хотел, — не хотели. Но не очень-то и кто-то хотел. Собственно через тот компартийный имидж… Всех претендентов пугали коллективом: что там, мол, «террариум единомышленников», что тебя «съедят»… Говорили, что в «Молодой Галичины» гораздо больше перспектив, чем у «Высокого Замка», потому что это независимая газета, а в “ВЗ” надо идти «во власть». В первый день, когда я пришел в новый кабинет, ко мне, как к редактору, никто не заходит. Наконец где-то в середине второго дня ко мне зашел ответственный секретарь Владимир Кузьма — с макетами. Я спрашиваю: «Владимир Васильевич, а чего ко мне никто не заходит?». Он говорит: «Боятся» (смеется. — Авт.). Но долго это не продолжалось. Когда закончился двухмесячный срок, в течение которого мог вернуться в «Молодую Галичину», ко мне начали подходить люди из коллектива и просить, чтобы я остался в «Замке». Они увидели, что я не «кровожадный», что со мной нормальное сотрудничество. Да и я уже был заангажированный в новую работу, втянулся.

— Как газета начинала свое становление?

— Сначала это было издание журналистского коллектива и Львовского областного совета. Потом мы попросились в свободное плавание, и областной совет, к чести ее тогдашнего руководства, отпустила нас. Только сейчас мы в Украине дошли до того, что на законодательном уровне редакции государственных и коммунальных газет имеют право на разгосударствление. Мы в “Высоком Замке” это сделали, не ожидая закона. Но на это, конечно, была добрая воля руководства ЛОР и депутатского корпуса. Можно сказать, это уникальный случай. К счастью, мы дали себе совет. Нашли себе иностранных инвесторов. Правда, они потом ушли, не дождавшись перспектив развития СМИ в Украине. Но норвежские издатели принесли нам свои методы управления — четкость, отчетность, анализ. Потому что раньше мы больше полагались на интуицию. Но, кроме интуиции, срабатывают еще четкие механизмы делового расчета.

— Как решились все-таки выходить из-под крыла областного совета? Или уже тогда предсказывали перспективы, которые дает газетам разгосударствления?

— Контактировал с журналистами, редакторами из соседней Польши. Видел, что там уже нет такого явления, как «газета власти». Понимал: рано или поздно это произойдет у нас, что это толчок для развития, условия для независимой позиции. Подвластность так или иначе обязывает. Хотя у нас со всеми руководителями области, начиная от Вячеслава Чорновила и заканчивая Николаем Горынем, были хорошие отношения. Не могу сказать, что они на нас давили, что-то диктовали, навязывали. Важно, чтобы руководитель СМИ себя должным образом поставил: есть редакция, есть орган власти и надо иметь хорошие отношения, но работать на договорных началах. Например, однажды тогдашний председатель облисполкома Степан Давымука сказал, чтобы мы напечатали его доклад к сессии областного совета. Это был 1992-й или 93-й год. Доклад имел бы занять все страницы газеты. Я спросил: «А что же людям в газете читать?». Он искренне удивился: «Как? И это же интересная доклад!». Говорю, она, конечно, интересная, но если хотите, чтобы мы ее напечатали, то заплатите за это, а мы добавим эти четыре страницы к общей газеты — чтобы читатель имел что читать. Господин Давымука сначала обиделся, даже трубку бросил, но через 10 минут перезвонил: «Ну, сколько это стоит?». И с того времени у нас с областной радой завязались партнерские отношения. Есть газета, есть ее соучредитель, то есть облсовет, но есть еще Закон «О прессе» и Закон «Об освещении деятельности органов государственной власти», который говорит о договорных основах.

К сожалению, в других регионах не было таких демократических руководителей. Коллеги рассказывали о притеснениях, произвол власти. Поэтому хорошо, что наконец-то существует закон о разгосударствлении СМИ. Но его приняли с огромным опозданием. В свое время, будучи депутатом Верховной Рады, я готовил несколько подобных, как на меня, значительно лучших законов. Один был почти на выходе. До принятия его не хватило несколько голосов. Но лучше поздно, чем никогда.

— Старожилы “ВЗ” рассказывают, что вы, когда создавали собственную типографию, даже сами таскали детали полиграфической машины…

— Решили создавать свою типографию, ибо государственная типография, с которой сотрудничали, была в плачевном состоянии. Читатели даже жаловались, что не могут на фотографии отличить мужчину от женщины. Надо было что-то делать. Это одна из причин того, почему мы хотели выйти из-под крыла облсовета.

Мы купили в Швеции подержанную, но обновленную полиграфическую машину «Сольная». Во время запуска возникало много различных трудностей. Прежде всего с поиском помещения. Это был конец 90-х,

закрывались централизованные котельные. В помещении, которое выбрали под типографию, не было ни воды, ни отопления. Помню, как устанавливали эту машину: сидели с представителем фирмы, в которой купили это оборудование, целую ночь, дрожали от холода, грелись чаем, водкой и слушали: когда же заработает машина?

Был анекдотичный случай. Сломался вал от машины «Сольна». Надо было срочно привезти новый из Швеции. Оформлять это все через таможню было чрезвычайно долго, не могли ждать. Тогда я сел в самолет, полетел в Стокгольм, поехал на фирму, взял этот вал, который весил 36 килограммов. Оформили его как технический груз, но ручной. Прилетел в Варшаву, но не было возможности сразу лететь во Львов. Я с тем валом поехал в отель «Мариотт», который заказали мне шведские партнеры. Комната была, кажется, на 36-м этаже. На табло в лифте почему-то не увидел 36-го этажа. Нажал на 37-й, думаю, поднимусь на один этаж вниз. Оказалось, что был выход на лестницу, но с лестничной площадки входа на этаж не было. Об этом сообщала табличка у двери, которую я не заметил. Я вынужден был с 37-го этажа с тем валом спускаться по лестнице в самый низ, тогда снова сесть в лифт. И тогда мне открылись глаза, я увидел в лифте то 36-й этаж. Тот вал будет напоминать мне до конца жизни, как надо быть внимательным…

— Когда окончательно решили, что остаетесь в «ВЗ», которую видели перспективу этой газеты?

— Что газета должна иметь всеукраинский резонанс. С самого начала (и коллектив это понял) относился к газеты как информационного продукта, который создаешь не просто как «искусство ради искусства», а потому, что это нужно людям. Многие из руководителей СМИ, которых финансировали из бюджета, думал о том, чего хочет власть от газеты. Можно меньше думал о читателе. Хорошо, тогдашняя львовская власть понимала, что газета — это не «орган обкома партии», что это другие времена, газета имеет свои законы. Хотя от отдельных должностных лиц иногда были мелкие «рецидивы», но я своей позицией четко давал им понять, что мы равноправные партнеры, соучредители, поэтому также имеем право на свое мнение. С чем они, в конце концов, соглашались.

— Помню, «ВЗ» даже критиковал Вячеслава Черновола, чем вызвал возмущение определенной части читателей…

— Считаем Вячеслава Чорновила крестным отцом нашей газеты. Также считаю его моим крестным отцом в качестве редактора. С большим уважением относился к его борьбе за Украину. Но когда Чорновил пошел в политику, он, как руководитель политической партии, не всегда был безупречен. Иногда окружение толкало его на выпрашивание должностей у президента Кучмы. В самом Движении начались раскольнические тенденции, разделение между «костенковцами» и «чорноволівцями». Газета занимала объективную позицию. Но если «костенковцы» были всегда инициаторами представления своей позиции, то «чорноволівці» (несмотря на наши приглашения дать свою точку зрения) пошли в обиду. Мол, «ВЗ» занимает одностороннюю позицию. Хотя с нашей стороны были и усилия, и желание, чтобы этот конфликт освещался объективно. Жаль, что Вячеслава Максимовича нет, жаль, что не стал первым президентом Украины. Если бы он им стал, Украина, возможно, пошла бы путем польской модели развития, а не российской. Возможно, у нас не было бы олигархической системы. Но случилось так, как случилось. И если мы критиковали Чорновила, то не потому, что относились к нему с неблагодарностью или без уважения. А потому, что считаем: истина всегда должна быть для журналиста дороже.

— Кто еще имел претензии к газете? Говорят, нацменьшинства, русская община…

— Когда «Львовскую правду» превращали в «Высокий Замок», то нацменьшинства ходили Черновола и просили, чтобы эта газета стала изданием национальных обществ». Им даже что-то такое обещали. Но газета стала изданием Львовского областного совета и о каких нацменьшинствах там не говорилось. Хотя у нас были разные разделы и очень популярным в начале был «Дискуссионный клуб «Клумба» (помните, в 90-х все политические события, которые происходили во Львове, проходили прежде всего на «Клумбе», площади, где сейчас стоит памятник Тарасу Шевченко). Общество бурлило, было чрезвычайно политизировано. Однажды ко мне зашла «группа товарищей» во главе с неким Сокуровым, лидером русского Общества имени

А. Пушкина. Вместе с ним пришли коммунисты, социалисты. Сокуров начал рассказывать, как надо делать газету. Что газета должна представлять точку зрения национальных меньшинств, «ВЗ» — это издание нацменьшинств. Мол, давайте нам площадь, мы будем там публиковать свои материалы. Говорю, пожалуйста, давайте свои материалы, если они будут интересны, будем их публиковать. А просто отдавать вам газетную площадь «на откуп», чтобы вы писали там что угодно — такого не будет. Не может быть какой-то отдельной «газеты в газете», не подконтрольной редакции. Он начал качать права, возмущаться. На что я сказал, если разговор будет в таком духе, то либо вы выйдете из кабинета, или я выйду, и вы будете здесь говорить между собой.

— Кроме политических наездов, были еще и уголовные…

— Были и такие… УНА-УНСО во главе с уже покойным Олегом Витовичем вообще устроили разборки. Зашли ко мне в кабинет такие двухметровые бандюки и начали выражать свое недовольство публикациями. Один из них бритой головой толкнул меня в грудь. Тогда Витович был конкурентом Николая Горыня на выборах в Верховную Раду в Жидачевском округе. Им казалось, что мы недостаточно внимания уделяем Витовича и подыгрывает Горыню. После меня зашли в моего заместителя Бориса Козловского и даже занимались рукоприкладством. Потом было заявление в милицию Козловского, после чего ему жгли двери… Были попытки запугать, но они не удались. Достаточно один раз дать некую слабинку и поддаться на чей-давление (власти, политиков или бандитов), как это давление станет непрерывным. Это все равно, что поддаться на шантаж террористов.

— Вы восемь лет были вне журналистикой (Степан Курпиль — народный депутат Верховной Рады 5-го, 6-го и 7-го созывов. Дважды проходил в парламент по списку ВО «Батькивщина», третий раз — победил в мажоритарном избирательном округе № 124 во Львовской области как член ВО «Батькивщина». — Авт.). Почему решили идти в политику? Это также был и определенный «тест» для газеты. Много кто считал, что может пострадать ее независимая репутация, потому что газета может превратиться чуть ли не в партийный орган. Как удалось не «утонуть» в том политическом море?

— На каком-то этапе мне казалось: если пойти в политику, можно многое изменить вместе с единомышленниками. В 2002 году я баллотировался как независимый кандидат по Франковскому избирательному округу Львова до Верховной Рады, и тогда из 24-х кандидатов занял почетное второе место — после Тараса Стецькива. Он тогда был кандидатом от «Нашей Украины», а победить «Нашу Украину» тогда было практически невозможно. Но у меня был хороший результат, за который было не стыдно. Очевидно, это привлекло внимание политиков. В 2005 году позвонила Юлия Тимошенко, предложила встретиться и войти в ее команду. Это был период, когда Ющенко ее снял с должности премьер-министра, до нее было много симпатий, и мне действительно казалось, что есть шанс влиться в политику и что-то хорошего сделать. Так оказался в политике и был там восемь лет. За это время сделал следующие выводы: по крайней мере до Революции достоинства в украинском парламенте не собралась ни разу критическая масса людей, которые реально хотели бы изменений с пользой для государства, а не для себя. Порядочных людей с государственным мышлением, в парламенте было и есть немало. Но критической массы не было.

У меня развеялись иллюзии относительно лидеров. Не надо никем очаровываться, чтобы потом не было больно разочаровываться. К сожалению, за 25 лет независимости Украина не смогла на своего Валенсу, Гавела или Аденауэра. Были большие надежды на Ющенко, Тимошенко, но они не оправдались. Не хватало им чего-то, чтобы подняться на уровень исторических требований момента. Во время двух революций народ созрел до того, что должен был появиться украинский Валенса или Гавел. А он не появлялся. Поэтому и до сих пор буксуем.

Но не жалею за тем периодом, когда был народным депутатом. Это было интересное время, я познакомился с многими людьми. Понял, что политик не может что-то сделать как одиночка. Он может помочь нескольким десяткам или сотням людей. Но это капля в море от того, что надо сделать. Без политической воли президента, большинства в парламенте нельзя изменить страну.

За восемь лет в парламенте я нигде не опозорился, не поддался ни на какие соблазны. И приятно, что таких людей было немало. Сейчас много говорят о “новые лица”. Мне кажется, надо говорить о людях, которые прошли проверку временем, соблазнами. Потому что некоторые “новые лица” в Верховной Раде, как видим, гораздо хуже, чем “старые лица”. Нет-нет, я не собираюсь возвращаться в политику. Не знаю, что должно произойти, чтобы я изменил свое мнение, поверил, что есть политическая сила, лидер, с которым можно изменить страну.

Украину ждет еще долгий нелегкий путь, пока станем по-настоящему европейским государством, в которой людям будет уютно жить. Украинцы в первую очередь должны рассчитывать на себя, на свои силы. Не бросаться за очередным популистским лозунгом или на очередную политтехнологию, а трезво оценивать ситуацию и понимать, что без тяжелого труда, с потом, кровью, ничего не будет.

— Как удалось газете не стать «партийным листком»? Потому, очевидно, когда вы шли в политику в команде «Батькивщины», политические лидеры рассчитывали на вас не только как политика, но и как на владельца газеты…

— Конкретного разговора о том, что газета будет помогать партии, не было. Возможно, были такие надежды. Но Юлия Тимошенко не ставила таких задач, когда договаривались, что я иду в «Родину», возглавляю региональный штаб. Она сказала, мол, вы сами знаете, как делать газету. Это, по сути, было сигналом, что она не рассчитывает на то, что будем партийным рупором. Хотя окружение постоянно так считало и «присідало на уши» Юлии Тимошенко с критикой «Высокого Замка»: мол, газета имеет свою позицию, не помогает политике партии. Думаю, позитив для политической силы уже был в том, что мы не занимались критиканством. Из чисто этических соображений. Но не критиковали не всегда. Были принципиальные вещи, на которые нельзя было закрывать глаз. Приведу один пример: когда готовилась коалиция Партии регионов и БЮТ, так называемый «ПриБют», “Высокий Замок” резко выступил против этого неестественного союза. Когда было окончательное заседание фракции, на котором рассматривался вопрос, войдем мы в коалицию или нет, Юлия Тимошенко поставила вопрос так: “Прошу поднять руки только тех, кто категорически против, кто ни при каких обстоятельствах не поддержит этот проект изменений в Конституцию и не войдет в коалицию с Партией регионов”. Таких лиц, включая меня, было девять (фракция насчитывала более 150 депутатов). Девять человек, которые занимали принципиальную позицию, понимали, что это означало расстаться в будущем с депутатским креслом, попасть в немилость к лидеру. Но это как раз тот случай, когда истина дороже любой вещи.

— Мир стремительно меняется, Интернет вытесняет бумажную прессу из информационного пространства. Есть ли будущее у бумажной прессы? Каким видите будущее бумажной версии “Высокого Замка”?

— Остаюсь оптимистом печатных СМИ. Хотя есть общемировая тенденция к тому, что Интернет в какой-то степени вытесняет печатное слово. Во всем мире сокращаются тиражи печатной прессы. Это объективно. В Украине к этому добавляется еще и свой фактор: экономический кризис, колоссальное обеднение людей через обесценивание гривны. Социология показывает, что 25% людей, которые постоянно раньше читали газеты и журналы, вынуждены отказаться от этого, потому что им не хватает денег. Вынуждены выбирать между газетой и буханкой хлеба. Но есть соседняя Польша, где люди живут намного лучше, там тоже печатная пресса испытывает тиражных потерь. Поэтому пресса все больше становится элитной продукцией, хотя должна была бы быть массовой. В некоторых странах государство помогает печатным СМИ. В частности, в Швеции постоянно выделяют помощь для второй по тиражу газеты в городе, чтобы была конкуренция. Во Франции реклама алкоголя разрешена именно в печатных изданиях, а не на телевидении и радио — чтобы поддержать печатные СМИ. Несмотря на кризис, начинаем другие проекты (газеты и журналы, о которых я уже упоминал). Потому что есть спрос на нишевые издания. Будем развивать также и интернет-версию газеты. Есть единственный способ остаться на острие популярности — убедить читателя, что без газеты его жизнь неполноценна. Пока что это удается, хоть и очень трудно.

— Что должна делать печатная пресса, чтобы чем дольше держаться на плаву? Чем она должна брать читателя? Потому оперативностью не возьмет — телевидение и Интернет быстрее. Сенсационностью тоже, потому что есть много желтых изданий…

— К сожалению, массовый читатель хочет сенсаций, разной “желтухи”. Умного читателя меньше во всем мире. Но во всем мире уважают именно газеты для умного читателя, газеты, которые влияют на общественное мнение, а не просто плывут за предпочтениями людей. Если плыть по течению, можно скатиться к “желтой” газеты с вымышленными фактами, сенсациями и событиями. Это уже не газета, а какая-то беллетристика, художественная литература. Газета должна отражать реалии жизни, вести за собой, помогать человеку ориентироваться в политических вопросах, обогащать интеллектуально. Для этого должен быть более аналитическим, ибо в оперативности не можем соперничать с телевидением, радио, а тем более с Интернетом. Но мне лично приятнее читать печатный вариант газеты, чем электронный. Газета — это вещь, которую можно подержать в руках. И она остается на сотни лет — как документ истории.

— Как удалось “ВЗ” удержаться на плаву во время недавнего скачка доллара, который поставил на грань выживания экономику Украины?

— Любое імпортозалежне производство, связанное с закупкой материалов за рубежом, чутко реагирует на стоимость украинской валюты. Гривна упала втрое, разумеется, это сказалось на стоимости материалов, которые приобретаются за валюту. Ситуация для нас была критической еще и потому, что в Украине ничего не производится для полиграфии. За валюту мы покупаем за границей все — бумагу, краску, пластины, запчасти для машин… Конечно, вынуждены были немного поднять цену на свою продукцию. Хотя это было не совсем пропорционально тем затратам, которые у нас чрезвычайно выросли. Не можем поднять зарплату работникам в долларовом эквиваленте, потому дополнительно давят еще затраты на производство газеты. Хорошо, что наши сотрудники с пониманием к этому относятся. Но все же некоторые наши печатники выезжают на работу за границу. Потому что польские печатники выезжают в Германию, а наши — в Польшу. Они там гораздо больше работают, чем здесь, но и гораздо больше зарабатывают. Работаем на грани рентабельности. Приходится экономить на всем.

— У вас семья журналистов (жена Степана Владимировича, Наталья Балюк, главный редактор газеты “Высокий Замок”). Ищете вместе темы для газеты, возможно, спорите, творчески дебатуєте дома на кухне на рабочие темы?

— Нам трудно различить, мы на работе, или дома, или на отдыхе. Это постоянный процесс. Иногда Наталья говорит, мол, хватит меня нагружать новыми проектами. Ты бросаешь идею, а мне это все тащить (смеется. — Авт.). Когда я учился на факультете журналистики, нам советовали, чтобы ни в коем случае не брали себе жен журналисток. Так же говорили и девушкам-журналисткам. Мол, это такая профессия, когда надо много ездить. А если ребенок и оба родителя в командировках… Поэтому я сознательно избегал девушек-журналисток. Но судьба посмеялась с этих моих планов. Мы работаем в одной профессии, и для нас важно мнение друг друга. Хотя мы – единомышленники!

Фото из архива “ВЗ”.