Директор НАБУ Артем Сытник — о проблемах и достижениях антикоррупционного ведомства.

Директор Национального антикоррупционного бюро Украины Артем Сытник (на фото) — едва ли не главный ньюсмейкер страны. За плечами молодого (37 лет) чиновника – работа в органах прокуратуры и расследование нескольких сотен дел, связанных с коррупцией. Но это было еще до НАБУ. Проработав на должности директора НАБУ год и три месяца, руководитель первой созданной в Украине антикоррупционной структуры запомнился рядом громких дел в отношении высокопоставленных чиновников. Это, в частности, фигурант “газовому делу” нардеп Онищенко, судья Чаус, который “солил” долларовые взятки в трехлитровых банках, заместитель прокурора Киевской области, больше известный как “сахарный прокурор”…

Сейчас Антикоррупционное бюро оказалось в эпицентре “межведомственной войны” — ожесточенного противостояния между работниками Генеральной прокуратуры и Антикоррупционного бюро. Журналист “ВЗ” встретилась с Артемом Ситником, когда он открывал Львовское территориальное управление НАБУ. Главный антикоррупционер страны откровенно рассказал о причинах конфликта с Генпрокуратурой, отношения с президентом, резонансные дела и уровень зарплаты в НАБУ.

– Господин Артем, в чем истоки “войны” с Генпрокуратурой?

– Чем больше начинаем развивать свою деятельность, тем сильнее сопротивление. Начинаются попытки дискредитации вновь созданных органов. Но нас это не остановит. К сожалению, конфликт перешел в политическую плоскость. Если будем заниматься политическими вещами, не будет времени на основную работу. Мы предполагали, что наша работа будет вызывать сопротивление. Реагируем на это адекватно.

Дело, по которому проводился обыск, из-за которого возник конфликт с сотрудниками Генпрокуратуры, — по обвинению заместителя прокурора Киевской области, так называемого “сахарного прокурора”. Он был задержан в мае. Обвиняется в хищении 30 тысяч тонн сахара общей стоимостью 300 миллионов гривен. Тогда же, в мае, был задержан ряд сотрудников прокуратуры. В Тернополе — четырех работников прокуратуры, Киевской области, в Херсоне… Конечно, прокуратуру эта ситуация не устраивает. Потому что мы нарушили монополию на привлечения прокуроров к ответственности. До сих пор решали только сами прокуроры.

В апреле мы начали заявлять о необходимости автономного снятия информации с каналов связи (прослушивание. — Авт.). Такое право должно быть в НАБУ. Кому-то захотелось провести обыск в НАБУ. Основание – определение суда, в которой не указано ни конкретных обстоятельств совершения правонарушения, ни фамилий детективов, которые совершили указанное правонарушение, ни информации о том, в рамках какого производства, по мнению прокуроров ГПУ, осуществлялось незаконное прослушивание». Этого обыска могло бы и не быть, если бы представители Генеральной прокуратуры запросили у нас необходимые документы. Они пришли с обыском, их впустили. Мы предоставили документы, которые подтверждают: то, что написано в постановлении как основание для проведения обыска, — ерунда. Могли вообще не впустить в себя этот обыск, но тогда бы дали повод спекулировать на этом, мол, НАБУ есть что скрывать. Мы впустили, дали разъяснения, согласно риторика у генерального прокурора изменилась. Но зачем было идти с тем обыском, если не уверен, что есть основания для него?

– Может, хотели запугать или отомстить за “сахарного прокурора”?

– Это давление и попытки дискредитировать. В парламенте уже зарегистрирован законопроект о предоставлении НАБУ полномочий на автономное снятия информации с каналов связи. Осенью его должна рассмотреть Верховная Рада. Не исключаю, что обыск именно с этим и связан. Коррупционеры, с которыми мы боремся, имеют влияние на СМИ. Поэтому ощущаем на себе медийные атаки. Например, мы задержали должностных лиц Одесского припортового завода. Мало того, что их освободили из-под стражи по непонятным причинам, так еще и медийно это подается так: “Одесский припортовый завод приостановил деятельность, это связано с тем, что НАБУ расследует уголовное производство”. А то, что эти лица подозреваются в хищении 200 млн. грн., и это только небольшая часть схемы, не пишут.

– Некоторые политики критикуют, что вы и руководитель Специализированной антикоррупционной прокуратуры Назар Холодницкий ли не ежедневно бываете на совещаниях у президента. Мол, как можно бороться с системой, если “встроенные” в нее?

– Не знаю, откуда такая информация. Я не бываю на совещаниях у президента. Даже не припомню, когда последний раз виделся с ним. А относительно доведения к сведению… НАБУ отчитывается дважды в год, представляет отчет президенту, парламенту, правительству. Мы с руководителем САП отчитывались 10 августа. В отчете все написано: о сопротивление нашей деятельности, давление — все видно из средств массовой информации. С генпрокурором Юрием Луценко у меня был разговор… Надеюсь, это все-таки инициатива не генпрокурора, а его подчиненных, которые во многом его могли и подставить. НАБУ мало в двадцать раз больше оснований провести обыски в Генпрокуратуре. Но мы этого не делали, чтобы не расшатывать ситуацию. Были случаи, когда нам отказывали в предоставлении документов, которые потребовали по уголовным производствах, и тогда единственный способ был — или действовать конструктивно, или прийти с обыском. Исходили из того, что надо действовать конструктивно.

– Вы – молодой человек, в силу возраста не имеете еще глубокого жизненного опыта. Как вы психологически справляетесь с “акулами”, махровыми коррупционерами, через руки которых проходят миллиарды? Есть психологический барьер?

– У меня не может быть никаких психологических барьеров, поскольку на меня смотрят пятьсот подчиненных, большинство из которых осознает риски, которые на себя взяли. Я так ориентирую детективов: если будут работать исключительно в правовом поле, им нечего бояться. Общественная поддержка их защитит. Барьеры возможны только тогда, когда есть действия, за которые потом будет трудно дать объяснение. Конечно, работать с “акулами” иногда психологически трудно. Но сомневаюсь, что у НАБУ есть человек, которая думала, что ей здесь будет легко.

– У вас и ваших подчиненных высокие зарплаты. Но по сравнению с теми мегакорупціонерами, которые крутят миллионами, ваши зарплаты — это копейки. Какая может быть мотивация, например, у рядового детектива, не соблазниться на обманчивые предложения?

– Одной мотивацией здесь не обойдешься. Действительно, в наших фигурантов дел являются огромные материальные возможности. Способы защиты здесь разные. Во-первых, это интеграция общественности в нашу работу. Наша Общественный совет делегирует своих представителей и они являются членами конкурсной комиссии, которая отбирает сотрудников на должности в НАБУ. Имеем с общественностью постоянный контакт, уведомляем их, что и как делаем. Если даже захотим совершить какие-то сомнительные действия, это сразу будет видно.

Во-вторых, у нас отдел внутреннего контроля, который мониторит ситуацию. В-третьих, все решения по делам принимаются коллегиально. Не на уровне отдельно взятого детектива, а командой. У нас нет таких дел, где работает один детектив, обычно это группа детективов. Дела контролирую лично я и первый заместитель. Коррумпировать всех невозможно.

А насчет зарплат — они не высокие и не маленькие. Я изучал опыт всех антикоррупционных органов. Наши зарплаты на уровне зарплат других европейских антикоррупционных органов (директор НАБУ имеет зарплату 87 тысяч гривен, руководитель территориального бюро — 55 тысяч, детектив, в зависимости от выслуги, около 35 тысяч грн. — Авт.). Наш детектив получает так же, как и следователь специализированных антикоррупционных органов в Латвии, Литве…

– За время работы не пожалели, что пошли на эту должность? Учитывая то, что имеете быть кристально чистым человеком, контролировать каждый свой шаг — который часы купили, в ресторан пошли ужинать, какую сумку купила жена. Шаг влево, шаг вправо — сразу кто-то начинает обвинять в злоупотреблениях. Или вас не напрягает такая жизнь?

– Я всегда вел скромный образ жизни. Мне не нужно думать, куда потратить свои миллионы, потому что у меня их нет. Нельзя жалеть о таком решении. НАБУ — единственный орган, который имеет хоть какое-то доверие общества. И ведет расследования, которые могут изменить ситуацию в стране к лучшему.

– Открылось львовское отделение бюро. Следует ожидать громких коррупционных скандалов?

– Конечно, следует ожидать. Западный регион — это прежде всего контрабанда. Именно это будет одним из приоритетов работы бюро на Львовщине. Мы еще в апреле задерживали четырех прокуроров и двух милиционеров в Тернополе. Люди говорят слова благодарности о наших детективов. Во Львове мы пока задержали только одного судью. Помню, мы документировали ужгородского судью. К сожалению, там была утечка информации: «НАБУ работает в Ужгороде!». Только они не знали, по кому именно работает. Так местная таможня два дня не работала! Все “залегли на дно”…

А когда документировали тернопольских прокуроров, то наш штаб был… в поле. Мы не могли разместиться в городе, потому что местные правоохранители прочесывали все гостиницы, чтобы вычислить наших детективов. Было трудно, потому что была зима, холодно… Если куда-то поступает информация, что в город заезжает НАБУ, там прекращаются все коррупционные действия. Правда, когда работники уехали, эти процессы возобновляются…

– Генпрокурор Юрий Луценко в недавнем интервью “Высокому Замку” рассказал, что встречался с “антикоррупционным гуру” Карлосом Кастресаною (испанский прокурор, известный своей антикоррупционной деятельностью в Гватемале. Кастресана «посадил» около 150 влиятельных персон, включая бывшего президента страны. — Авт). В своем интервью Карлос сказал: “Если вы в Украине возьмете у правительства хотя бы часть средств, бюро уже не будет по-настоящему независимым». То есть подчеркивал, что борцам с коррупцией нужно найти независимые источники финансирования. А НАБУ финансируется из госбюджета…

– Причина высокого уровня коррупции в прокуратуре — как раз то, что им не платят нормальную зарплату, которую должны платить правоохранителям. Если не будет должного финансирования правоохранительных органов (не только антикоррупционных), они работать не будут. Не может прокурор, который получает 300 долларов зарплаты, принимать решения на миллион. Хотя для многих прокуроров низкая зарплата — оправдание своих низких результатов деятельности.

Относительно независимых источников финансирования НАБУ — имею сомнения. Некорректно, когда правоохранительный орган независимого государства не финансируется этим государством. Но мы получаем техническую помощь от наших партнеров. Нам сделали современную комнату для допросов, на подходе техника для криминальной лаборатории. Имеем специальные автомобили для всех подразделений, спецтехника для оперативно-технических подразделений. Можно сказать, что мы функционально независимый орган. А это важно для реальной независимости.

– Вы отчитывались за предыдущие полгода работы. Но лично для себя сделали выводы, проработав год и три месяца руководителем НАБУ?

– Такое ощущение, что потрачено много сил, но мы еще только в самом начале пути. Сейчас заканчиваем третью волну (конкурса на замещение вакантных должностей детективов. — Авт.). Это и “крейсерская скорость”, на которую мы должны выйти. После этого уже пойдет реальная работа.

Очень недостает решений судов по фигурантам наших дел. Например, дело Онищенко. Приговоры судов сломали бы этот “комплекс безнаказанности”, который действует до сих пор. Но суды тормозят процесс.

Например, дело в отношении руководителя центрального учреждения, который подозревается в хищении 16 миллионов гривен. Обвинительный акт в отношении него направили в суд еще в конце марта. Состоялось три судебных заседания, его освободили из-под стражи и следующее заседание назначили аж на сентябрь. Есть элементарное дело — в отношении сотрудника Генпрокуратуры, который давал взятку члену конкурсной комиссии НАБУ за то, чтобы поступить на работу в НАБУ начальником подразделения. Дело не представляет сложности ни для детектива, ни для прокурора. Но только на днях был опрошен первый свидетель. В целом по подобным делам мы уже арестовали на полмиллиарда гривен имущества, на сотни миллионов долларов средств, огромное количество недвижимости. Но все это будет «висеть» без движения, пока не будет приговора суда.

Поэтому мы активно поддерживаем идею создания специальных антикоррупционных судов. По крайней мере на переходный период эти суды нужны. Потому что сейчас на суд влияют не только путем ее коррумпирования, взятками. А практически на каждое судебное заседание приходят люди в камуфляже и давят на судей. Судьи начинают принимать необдуманные решения. Как, например, в деле Онищенко. Четырем фигурантам “присудили” залог в 200 миллионов гривен, одном из основных задержанных фигурантов — залог миллион гривен. Это при том, что у него только в банковских ячейках было 180 тысяч евро и 250 тысяч долларов. Он раздает свои карманные средства, вносит залог в миллион гривен и выходит. Хотим его задержать повторно. И что мы видим: подъезжает бронированный автомобиль, из него выходят «тітушки» и начинаются попытки его “отбить”. Слава Богу, есть специальное подразделение. Его сотрудники обеспечивают прикрытие нашим детективам, которые проводят процессуальные действия.

Доверие к НАБУ действительно большая. Провожу личные приемы, приходит много людей. Жалуются даже на то, что ЖЭК трубы не меняет. Объясняем, что это не наша компетенция. Люди говорят, мы знаем, но доверяем только вам.

Справка «ВЗ»

Артем Сытник родился 19 августа 1979 года в пгт Компанеевка Кировоградской области. В 2001 году окончил с отличием Национальную юридическую академию Украины им. Ярослава Мудрого. Профессиональную деятельность начал в июле 2001. на должности помощника райпрокурора м. Кировограда. От 2004 до 2006 года работал следователем, руководителем следственного отдела, руководителем прокуратуры Кировоградской области. С августа 2008 по август 2011. возглавлял следственный отдел прокуратуры Киевской области. В августе 2011 г. ушел с должности по собственному желанию — в связи с несогласием с политикой режима Януковича, криминализацией правоохранительных органов. С октября 2011 по апрель 2015 г. занимался адвокатской практикой.

Принял участие в конкурсе на должность директора антикоррупционного бюро Украины. 16 апреля 2015 г. указом президента Артема Сытника был назначен директором НАБУ. Женат, воспитывает сына и дочь.