Российский историк Елена Галкина — о минских договоренностях, фашистскую модель для России и кровожадность Путина

Со времени подписания минских договоренностей-2 неделя прошла. Но ни заявления участников переговорного процесса, ни обнародован текст договоренностей не стали точкой в дискуссии, для кого сделка виграшніша — для Украины или все же для Путина. Очевидным остается одно: сколько Кремль не усаживай за стол переговоров, даже зыбких гарантий соблюдения договоренностей от него не дождешься.

Вот и в этот раз Путин продемонстрировал, что хозяин своего слова: сам дал — сам забрал. Оговоренного в Минске перемирие на Донбассе так и не дождались. Но важность новых минских соглашений это отнюдь не умаляет, считает российский историк, преподаватель Высшей школы экономики.

— Условия, на которых подписаны очередные минские договоренности выгодны Украине, — говорит Елена Галкина.

— Это успех и украинской, и европейской дипломатии. Во-первых, разрядка была необходима. Во-вторых, новое соглашение не только не отошла от предыдущей, подписанного в сентябре, но и детализировали ее. Заложены определенные механизмы для выполнения, чего не было в сентябрьских минских договоренностях. Важным моментом является то, что Путин поставил свою подпись под документом, в котором задекларировано «полное уважение суверенитета и территориальной целостности Украины». Тем самым он де-факто признал Крым украинской территорией. Не менее интересный пункт соглашения — вывод наемников, иностранных вооруженных формирований с территории Украины. Обратите внимание — с территории Украины, а не с территории отдельных районов Донецкой и Луганской областей. Что дает возможность далее развивать тему возвращения в правовое поле ситуации с Крымом. Конечно, это будет не завтра и даже не через год. Но это тот хвостик, за который надо тянуть.

— Что выигрышно для Украины, очевидно, проигрышно для Путина. С какого перепугу он благословил новые минские договоренности на невыгодных для него условиях?

— Думаю, переговоры, которые перед Минском проводили в Москве с участием Меркель и Олланда, дали свой эффект. Судя по тому, в каких формулировках были подписаны минские договоренности-2, можно сделать вывод: Путину дали понять, что будет, если он не подпишет соглашение. Учитывая, что Россия находится в очень сложной экономической ситуации, которая только обостряется, такие аргументы, как отключение РФ от межбанковской системы SWIFT, расширение секторальных санкций срабатывают как железобетонные. У Запада осталось немало рычагов влияния на Путина и его окружение. От расширения персональных санкций, раскрытие информации о собственности в США и Европе, до таких аргументов, как процесс по делу Литвиненко (экс-сотрудника ФСБ, в умышленном отравлении которого подозревают Путина. — «ВЗ»). Очевидно, предупреждение о такой возможности и были задействованы перед Минском-2.

— Но это не помешало Кремлю сразу же дать отмашку на нарушение одного из ключевых пунктов минских договоренностей — прекращение огня.

— Как показывает опыт военных конфликтов последних десятилетий, огонь никогда не прекращается сразу. Было понятно, что это будет не прекращение огня, а снижение интенсивности обстрелов. И что произойдет это не в течение нескольких часов или даже дней, а возможно, в течение нескольких недель. Не исключено, что есть что-то, какие пункты минских соглашений, которые не подлежат обнародованию. И здесь стоит, наверное, ориентироваться на реакцию международных организаций. В первую очередь — ОБСЕ, на которую возложена ответственность за мониторинг выполнения сторонами минских соглашений. Пока ОБСЕ не заявила о нарушении договоренностей, Европа и США будут считать, что все происходит в допустимых рамках.

— Для тех западных политиков, которые выступают за всестороннюю помощь Украине, дело Литвиненко, нарушения Кремлем мирных договоренностей, международных принципов и норм — аргумент, адресованный в том числе и электората. Мотивация, почему необходимо поддерживать Украину, в том числе — и оружием. Сработает?

— Для России это болезненный вопрос. Достаточно посмотреть на дипломатическую истерию и реакцию в российских СМИ. Мероприятие, думаю, будет и дальше использовать «вооруженный аргумент» как рычаг давления на Россию. Относительно реального предоставления Украине современного вооружения, то это может произойти в случае, если «ЛНВ-ДНР» пойдут на большой прорыв, то есть будет попытка серьезно дестабилизировать ситуацию. США, думаю, тогда точно предоставят Украине оружие. Такой же вопрос возникал, например, в отношении сирийской оппозиции против режима Ассада. Даже после того, как Асад пересек красную линию, применив химическое оружие, Обама не стал предоставлять тяжелое вооружение бойцам Свободной сирийской армии.

— Звучали мнения, что предоставление Украине высокотехнологичного вооружения может существенно ускорить кончину режима Путина. В том смысле, что еще более массовые российские потери (вследствие применения этого оружия) активируют в российских военных инстинкт самосохранения. Со всеми вытекающими из этого последствиями — вплоть до военного переворота. Допускаете такой вариант?

— Трудно сказать, насколько масштабными должны быть потери, чтобы агрессивно-пассивное население России проснулось и обратило свой гнев не против Америки и Украины, а против главного виновника своих бед. Безусловно, вооружения, которое могут предоставить Украине США, будет способствовать более быстрому решению донбасской проблемы. Но чтобы прямо влиять на смену режима в России, не думаю. Запад понимает опасность, которая исходит от непредсказуемого политического режима. И в любом случае будет способствовать изменению этого режима. Изменении изнутри, потому что иначе и быть не может. И здесь решающими будут не гробы, а резкое ухудшение социально-экономической ситуации, которое накладывается и на политическую элиту. Бизнес недоволен тем, что происходит, и как государство реагирует на обострение кризиса. Население уже начинает прозревать, видя, как изменились цены, ассортимент продуктов, их качество, как проходят массовые сокращения, зарплаты тают. Главные социальные проблемы еще впереди.

— Но выглядит так, что Путин расценивает это для себя как меньшее из двух зол. Мол, в нынешней ситуации недовольство социально-экономический стресс в России вследствие западных санкций менее убийственное для него, чем умиротворение на Донбассе, которого Путину не простят поводыри «русского мира» и сторонники «могуче империи».

— Путин понимает, чем рискует. Когда людям нечего есть и негде работать, ситуация становится опасной. Видим смену брендов в российской пропаганде — формируется образ внутреннего врага. Не случайно на 21 февраля намечен так называемый » марш «Антимайдану» в Москве. Это фактически черносотенное движение, направленное на силовое недопущение народных волнений с помощью парамилитарных формирований — крепких парней, которые готовы «за Путина, за победу!». Рекламу этого мероприятия крутят на центральных каналах, в московском метро. Это своего рода «смотр»: удастся ли собрать «черносотенцев» больше, чем, например собрал Марш мира в Москве? А дальше определяться, как действовать.

— Хотя многие убеждают, что в России Майдан невозможен, в Кремле не скрывают страха перед таким развитием событий. Этот страх даже в новой военной доктрине России четко просматривается. «Действия, направленные на насильственное изменение конституционного строя РФ, дестабилизацию внутриполитической и социальной ситуации в стране» прописали отдельным пунктом в разделе «Основные внутренние опасности». Видимо, не зря боятся?

— Майдан в России возможен. И он будет. Будут массовые недовольства, выступления. Но выдержит ли Россия это? Власть готова применять силу гораздо жестче, чем это было в других странах — Египте, Тунисе или Украине. Не случайно соответствующий пункт предусмотрели и в военной доктрине. Это означает, что для подавления массовых выступлений собираются применять армию. В стране пахнет фашизмом. Но насколько это будет иметь реальную массовую поддержку, в том числе и силовых структур, сказать трудно. До сих пор в России был такой общественный договор, власть опиралась именно на неучастие людей в политике. Вы нас не трогаете (имея неплохой достаток, зарплаты), а мы делаем что хотим, не трогая вас. Теперь власть хочет перезаключить этот договор: пытается опереться на агрессивную часть общества, призывая к активной политической поддержки. Судя по изменениям в законодательстве и пропаганде, за образец трансформации политической системы выбрали классические фашистские режимы первой половины ХХ века. Вопрос лишь в том, насколько возможно реализовать это в начале ХХІ века, в информационном обществе. Эксперимент крайне опасный.

— Действительно ли Путин рассчитывает на то, что изнурительной войной и постоянным расшатыванием ситуации ему удастся задавить Украину раньше, чем Россия превратится в разбитый об западные санкции «Титаник»?

— Думаю, Путин в это верит. Как верил и в то, что можно легко отколоть девять областей Украины и устроить там «Новороссию». Одна из главных бед современной России — крайне плохая, почти полностью нарушена коммуникация между центром принятия решений и экспертным сообществом. Целый ряд фатальных решений России в отношении Украины был принят именно потому, что не прислушались к экспертам, а к пропагандистам, которые соревновались в угадывании самых сокровенных желаний режима Путина.

— Планы на свержение Порошенко — часть путинского сценария?

— Такой расчет действительно есть. Если посмотреть на высказывания российских официальных лиц и пропагандистов, риторика изменилась. Уже не собираются доходить до Киева и Львова, а ждут, что Украина сама развалится, или станет пророссийской в результате внутренних процессов. Они будут активно лоббировать свой вариант конституционной реформы — с возможностью выхода отдельных регионов из состава Украины и предоставлением отдельным регионам права принимать решение о европейскую или евразийскую интеграцию. В пропагандистском среде популярен тезис о том, что существуют непреодолимые противоречия внутри украинской коалиции. Наиболее популярна версия о войне между Порошенко и Коломойским, в результате которой «доброжелатели» надеются на государственный переворот, третий Майдан. Но я не вижу реальных оснований для воплощения такого сценария в жизнь.
— Что думаете о деле Надежды Савченко? Какая тут часть холодного расчета Кремля («что бы выторговать в обмен на Савченко?») и циничной мести (кровожадности Путина)?

— Для Путина это — личное. Даже если абстрагироваться от эмоций, от того, что речь идет о жизни человека, что предъявленные ей обвинения абсурдны, решение не отпускать Савченко, абсолютно нелогичное. Если брать других автократов, то, например, египетский президент недавно выпустил под залог журналистов «Аль-Джазиры», которых упекли в тюрьму тоже за сомнительными обвинениями. Он пошел на этот жест. О позиции Путина по делу Надежды Савченко, то в мире это будет восприниматься не иначе, как зверство и самодурство.