Европе нужно проснуться и признать, что ее атакует Россия. Помощь Украине должна также рассматриваться как расходы стран ЕС на свою защиту. В этом контексте, обсуждаемые сейчас суммы оказываются незначимыми.

Санкции имели целью ограничить российским банкам и компаниям доступ к международным рынкам капитала. Но их влияние в большой степени усилился из-за резкого падения цен на нефть, без которого санкции были бы значительно менее действенными. Для сбалансирования своего бюджета, Россия нуждается в цене на нефть около $100 за баррель.

Сочетание низких цен на нефть и санкций вызвало в России финансовый кризис, который по некоторым показателям уже является сопоставимой с кризисом 1998 года.

Тогда, в 1998 году, Россия в конце концов, исчерпала свои валютные резервы и объявила дефолт по долговым обязательствам, вызвав беспорядок в мировой финансовой системе.

На этот раз рубль упал более чем на 50%, инфляция ускоряется, а процентные ставки повышаются до уровня, который вводит российскую экономику в состояние рецессии. Большим преимуществом России по сравнению с 1998 годом является то, что она до сих пор имеет значительные резервы в иностранной валюте.

Это позволило Центральному Банку России отыграть 30% стоимости рубля от ее самого низкого уровня, потратив на это около 100 миллиардов долларов и договорившись с Народным Банком Китая про своп-линию (swap-line) размером $24 миллиарда. Но теперь у Центробанка России остается всего около $200 миллиардов или даже меньше ликвидных резервов, а кризис только набирает обороты.

В придачу к увеличению оттока капитала, России придется выплатить в 2015 году более $120 миллиардов внешних долгов. И хотя в противовес 1998 года большинство российских долгов сосредоточены в частном секторе, не следует удивляться, если нынешний кризис завершится государственным дефолтом. Но это могло бы превысить то, на что рассчитывали американские и европейские политики.

Если российский дефолт добавится к мировых дефляционных процессов, острых в зоне евро, а также в текущих военных конфликтов, как конфликт вокруг Исламского государства Ирака и Леванта (ІДІЛ), это может повлечь серьезное расстройство мировой финансовой системы, причем особенно уязвимой окажется зона евро.

Отсюда вытекает необходимость немедленно переориентировать текущую политику Европейского Союза в отношении России и Украины. Ранее я призывал к двуединого подхода, который предусматривает уравнивание санкций против России значительно более масштабной помощью Украине. По причинам, которые я попытаюсь объяснить далее, изменение баланса необходимо будет осуществить в первом квартале 2015 года.

Санкции являются необходимым злом. Они необходимы, поскольку ни ЕС, ни США не желают риска войны с Россией. Итак, экономические санкции остаются единственным способом сопротивления российской агрессии. Они являются злом, ибо вредят не только стране, против которой они введены, но и странам, которые их вводят. Этот вред оказался значительно большим, чем кто-либо ожидал. Россия охвачена финансовым кризисом, который способствует превращению угрозы дефляции в Еврозоне в реальность.

Зато все последствия помощи Украине будут только положительными. Помогая Украине защищаться, Европа косвенно защищает и себя.

Даже более того: предоставление Украине финансовой помощи облегчит стабилизацию украинской экономики, а косвенно — также предоставит европейской экономике крайне необходимый ей стимул, поощряя экспорт и инвестиции в Украину. Можно также надеяться, что проблемы России и прогресс Украины убедят президента Владимира Путина оставить как безнадежные свои попытки дестабилизировать Украину.

К сожалению, ни европейская общественность, ни европейские лидеры, кажется, не озабочены такими соображениями. Европа выглядит опасно бессознательной того, что она косвенно подвергается российской военной агрессии и пытается вести дела в обычном режиме. Она ведет себя с Украиной как просто еще одной страной, которая нуждается в финансовой помощи, причем, в отличие от Греции или Ирландии, Украина даже не является страной, важной для стабильности евро.

Преобладает мнение, что Украина страдает от более-менее классического кризиса платежного баланса, которая трансформировалась в банковской и долговой кризис.

Есть международные финансовые институты, призванные справляться с таким кризисам; но они плохо приспособлены для реагирования на политические аспекты украинской ситуации. Чтобы помочь Украине, Европейский союз в 2007 году начал подготовку Соглашения об ассоциации с Украиной, завершив эту подготовку 2012 года, когда ЕС пришлось иметь дело с властью Виктора Януковича.

ЕС разработал детальный план шагов, которые должно осуществить украинское правительство, чтобы получить расширенную помощь. С тех пор в Украине произошли революционные изменения, учет которых требует коррекции ранее разработанного плана; но этому препятствуют обременительные бюрократические процедуры ЕС.

Соответственно, проблемы Украины, обычно, формулируются в такой способ:

• Украина нуждается в международной помощи, потому что испытала потрясений, которые вызвали финансовый кризис. Но потрясения являются преходящими; как только Украина оправится от них, как сможет вернуть долги своим кредиторам. Это объясняет, почему главной институцией для предоставления финансовой помощи Украине был выбран Международный валютный фонд.

• Поскольку Украина пока не является членом ЕС, Европейские институты (такие как Европейская Комиссия и Европейский Центральный Банк), играют в помощи ей лишь второстепенную роль.

МВФ с радостью воспользовался случаем избежать осложнений, связанных с тройным надзором со стороны ЕС, ЕЦБ и МВФ, как это было с Грецией и другими странами.

Эта расстановка ролей также объясняет, почему помощь, предложенная МВФ, базируется на чрезмерно оптимистических прогнозах, и почему вклад МВФ, размером около $17 миллиардов, значительно превышает помощь Украине со стороны различных европейских институтов (в целом в перспективе около $10 миллиардов), и еще более скромную помощь со стороны США.

• Поскольку Украина плохо выполняла свои обязательства относительно предыдущих программ МВФ, официальные заимодавцы настаивают, что Украина получит помощь только в ответ на явные признаки глубоких структурных реформ, а не как поощрение к проведению таких реформ.

• С этой удобной перспективы, успешное сопротивление предыдущему правительству Януковича на Майдане, а впоследствии российская аннексия Крыма и устройства сепаратистских анклавов на востоке Украины кажутся несущественными явлениями. Они рассматриваются как сугубо временные внешние потрясения.

Такой взгляд крайне необходимо изменить. Рождение новой Украины и российская агрессия являются не просто временными сотрясениями, а историческими событиями. Вместо иметь дело с остатками обреченного на смерть Советского Союза, Европейский союз сегодня столкнулся с Россией, что идет на конфронтацию, превратившись из стратегического партнера в стратегического соперника.

На замену коммунизма, президент Путин ввел националистическую идеологию, которая базируется на этнической почве, социальном консерватизме и квазірелігії: «братство славянских народов», гомофобия и «святая Русь». Путин провозгласил «англосаксонское господство в мире» врагом России и остального мира. При этом Путин многому научился со своей войны 2008 года против грузинского президента Міхеіла Саакашвили.

Ту войну Россия выиграла в военном плане, но была менее успешной в своих пропагандистских усилиях. Впоследствии Путин развил совершенно новую стратегию, которая широко опирается на использование и пропаганды, и военных спецподразделений особого назначения.

Стремление Путина возродить Российскую империю нечаянно способствовало формированию новой Украины, которая противостоит России и стремится быть антиподом бывшей Украины, с присущей той коррупцией и неэффективным правительством.

Среди лидеров новой Украины есть лучшие представители гражданского общества: молодые люди, многие из которых учились за границей, а по возвращении домой отказались работать в правительстве или бизнесе, ибо испытывали отвращение к обоим. Многие из них нашли себе место в высшей школе, исследовательских центрах и неправительственных организациях. Широкий волонтерское движение, который вступил в беспрецедентной силы и масштабов, невиданных в других странах, помог Украине выстоять против российской агрессии.

Члены этого движения рисковали своей жизнью на Майдане ради лучшего будущего и сейчас полны решимости не повторить ошибок прошлого, включая политическим разбродом, который взорвал достижения Оранжевой революции. Политически активное гражданское общество является лучшим предохранителем против возвращения старой Украины: если политики погрязнут в мелочных дрязгах и коррупции, которые разрушили старую Украину, активисты вернутся на Майдан.

Реформаторы в новом украинском правительстве отстаивают программу быстрых и радикальных реформ, которые должны коренным образом изменить общество.

Эта программа предусматривает, в частности, преодоление коррупции через сокращение бюрократии с одновременным повышением платы тем, кто останется на государственной службе, а также расформирования Нафтогаза – газовой монополии, которая была главным источником коррупции и бюджетного дефицита в Украине.

Но старая Украина еще далеко не мертва. Она преобладает на государственной службе и в судебной системе, а также остается широко представленной в частных (олигархических и клептократических) секторах экономики.

Почему государственным служащим работать за мизерную зарплату, если они могут использовать свои должности как патент на выбивание взяток? И как частный бизнес, что питался коррупцией и «откатами», сможет функционировать без своей кормушки? Эти ретроградные элементы сейчас сцепились в борьбе с реформаторами.

Новое правительство столкнулось со сложной проблемой: как радикально уменьшить количество государственных служащих, одновременно повысив их зарплату?

Сторонники радикальных реформ утверждают, что можно и нужно существенно сократить штат министерств при условии, что широкие слои населения не испытывают резкого снижения жизненных стандартов. Это дало бы возможность уволенным государственным служащим найти себе работу в частном секторе, а тем, кто останется на государственной службе, получать большее вознаграждение.

Можно устранить немало препятствий для бизнеса, но это требует существенной финансовой и технической поддержки со стороны ЕС. Без такой поддержки нужны Украине радикальные и быстрые реформы не могут быть успешными. Более того, учитывая риск неудачи правительство может даже воздержаться от продвижения таких реформ.

Объемы европейской поддержки и реформаторское рвение новой Украины взаимно усиливают друг друга. До сих пор европейцы держали Украину на коротком поводке, а правительство Арсения Яценюка не решался взяться за радикальные структурные реформы.

Бывший министр экономики Павел Шеремета, радикальный реформатор, предложил уменьшить численность своего министерства с 1200 до 300 человек, но встретился с таким бюрократическим сопротивлением, что вынужден был уйти в отставку. Других попыток реформ публичной администрации пока не было, хотя общество громко требует их проведения.

Именно здесь решающую роль могут сыграть европейские политики. Предлагая финансовую и техническую помощь, соизмеримую с объемом реформ, они могут подтолкнуть украинское правительство к радикальным преобразованиям и дать шанс на успех. К большому сожалению, европейских политиков сдерживают бюджетные ограничения на уровне ЕС и его стран-членов. Вот почему международные усилия сосредоточились главным образом на санкциях против России, а финансовая помощь Украине свелась к минимуму.

Чтобы передвинуть упор на помощь Украине, надо перевести переговоры с бюрократического на политический уровень. Европейской финансовой бюрократии трудно собрать даже те $15 миллиардов, которые МВФ считает абсолютным минимумом. Сейчас ЕС может предоставить только 2 миллиарда евро в рамках своей программы макрофинансовой помощи, а страны-члены колеблются относительно предоставления прямой помощи от себя.

Это заставило Украину принять 30 декабря временный бюджет с нереалистичными ожиданиями относительно доходов и лишь осторожными реформами. Такова стартовая позиция для дальнейших переговоров. Закон о бюджете предусматривает внесение изменений в 15 февраля, но такие изменения еще должны быть разработаны и поддержаны.

Европейские политические лидеры должны использовать мощную и маловживану кредитоємність самого ЕС, а также найти другие нетрадиционные источники, чтобы предложить Украине больше финансовый пакет, чем тот, что рассматривается сейчас. Это позволило бы украинскому правительству провести радикальные реформы. Я определяю несколько таких источников, в частности:

1. Европейская программа поддержки платежного баланса (применена для Венгрии и Румынии) имеет неиспользованные $47,5 миллиардов, а Европейский механизм финансовой стабильности (использованный для Португалии и Ирландии) располагает примерно $15,8 миллиардов неиспользованных средств.

Оба механизмы пока доступны только для членов ЕС, но это правило может быть изменено решением квалифицированного большинства по предложению Европейской Комиссии. Как вариант, Европейская Комиссия может использовать и расширить программу макрофинансовой помощи, которая уже применялась для Украины.

На самом деле есть ряд технических возможностей, и президент Еврокомиссии Жан-Клод Юнкер должен предложить конкретные шаги, как только украинское правительство представит убедительный перечень собственных приоритетов.

2. Увеличение финансовой помощи со стороны ЕС позволило бы МВФ увеличить свой заем Украине на $13 миллиардов и преобразовать действующее соглашение стенд-бай на более долгосрочную программу расширенного кредитования. Это довело бы общий объем программы МВФ для Украины до размера, который в 15 раз превышает нынешнюю украинскую квоту – необычно высокий показатель, но прецеденты уже были, в частности, с Ирландией.

3. Бонды Европейского инвестиционного банка могут принести 10 миллиардов евро или больше. Эти деньги можно было бы использовать для присоединения Украины к единому европейскому рынку природного газа, а также для коренной реформы Нафтогаза – украинской газовой монополии. Такие изменения значительно повысили бы энергоэффективность Украины и принесли бы чрезвычайно высокую окупаемость.

Это помогло бы создать единый европейский рынок природного газа и уменьшить зависимость от российского газа не только Украины, а и всей Европы. Раздел существующего Нафтогаза является краеугольным камнем плана украинских реформ.

4. Долгосрочное финансирование Мирового Банка и Европейского банка реконструкции и развития для реструктуризации банковского сектора. Это может стать источником еще $5 миллиардов. Венская инициатива для Восточной Европы 2009 года, который оказался чрезвычайно успешным средством ограничения оттока капиталов и стабилизации банковой системы, должна быть распространена на Украину.

Основу такого распространения уже было заложено на учредительной встрече Украинского финансового форума в июне 2014 года.

5. Реструктуризация суверенного долга Украины может освободить более $4 миллиардов дефицитных валютных резервов.

В течение следующих трех лет Украина должна выплатить почти $8 миллиардов суверенного долга на частных рынках ценных бумаг. Избегая дефолта, который имел бы разрушительные последствия, Украина должна договориться со своими кредиторами (случилось так, что их относительно немного) о добровольный рыночный обмен существующих обязательств на новые долгосрочные долговые инструменты.

Чтобы этот обмен был успешен, часть новой финансовой помощи должна быть использована для кредитного улучшения этих новых долговых инструментов. Нужна финансовая помощь будет зависеть от того, что кредиторы потребуют для своего участия в обмене, но она может сделать доступными в течение ближайших трех лет как минимум вдвое больше финансовых ресурсов.

6. Украина должна также работать с долговым обязательством в $3 миллиарда перед российским правительством, которое предстоит выплатить в 2015 году.

Россия может добровольно согласиться на отсрочку украинских платежей, чтобы поспособствовать будущему ослаблению санкций против нее. Или этот долг может быть признан межправительственным и реструктурирован в рамках Парижского клуба, с целью отделить остальные украинские долговые обязательства от кросс-дефолтной зависимости (когда должник признается неплатежеспособным из одного долгового обязательства, если он не выполнил другое долговое обязательство). Правовые и технические детали нужно отработать.

Наверное, не все эти источники можно применить в полной мере. Но если есть политическая воля, то найдется и путь. Ключевая роль тут принадлежит канцлеру Германии Ангеле Меркель, которая в отношениях с Россией и Украиной проявила себя подлинным европейским лидером.

Названных мной дополнительных источников финансирования должно быть достаточно, чтобы обеспечить новый финансовый пакет в $50 миллиардов или больше. Само собой разумеется, что реальные выплаты должен осуществлять МВФ, чтобы деньги не распределялись бесконтрольно. Но, вместо того, чтобы вместе нашкрябувати минимум, официальные заемщики должны придерживаться обещания максимума.

Это в корне изменило бы ситуацию. Украина начала бы радикальные реформы, и, вместо балансировать на грани банкротства, превратилась бы в землю обетованную, которая притягивает частные инвестиции.

Европе нужно проснуться и признать, что ее атакует Россия. Помощь Украине должна также рассматриваться как расходы стран ЕС на свою защиту.

В этом контексте, обсуждаемые сейчас суммы оказываются незначимыми.

Если международные игроки не предложит весомую программу помощи в ответ на агрессивную программу украинских реформ, новая Украина, вероятно, потерпит поражение, а Европа останется один на один с российской агрессией, и при этом оставит те ценности и принципы, на которых был основан Европейский Союз.

Это была бы невосполнимая потеря.

После того, как в апреле 2015 года сроки санкций начнут всплывать, их нужно будет обновлять, пока президент Путин не прекратит дестабилизировать Украину и не предоставит убедительных доказательств своей готовности следовать общепризнанным правилам поведения.

Финансовый кризис в России и гроба, что поступают с Украины, сделали президента Путина политически уязвимым. Украинское правительство недавно бросил ему вызов, отказавшись выполнять свои обязательства перед сепаратистскими анклавами в восточной Украине в соответствии с минской соглашения о прекращении огня на основании того, что Россия не выполняла эту сделку от самого начала.

После этого вызова Путин немедленно отступил и приказал войскам, которые контролируются им непосредственно, придерживаться режима прекращения огня. Можно ожидать, что в ближайшее время эти войска будут отведены с украинской территории, а прекращение огня будет введено в полной мере. Жаль было бы согласиться на преждевременное прекращение санкций, когда они настолько близки к успеху.

Но существенным является и то, что до апреля 2015 года в Украине должна начаться программа радикальных реформ с реальными шансами на успех. Иначе президент Путин сможет убедительно утверждать, что проблемы России вызваны враждебностью западных стран. Даже если Путин потеряет власть, его преемником может стать еще непоступливіший лидер, вроде Игоря Сечина, или какой-то националистический демагог.

И наоборот, если Европа достойно ответит на этот вызов и поможет Украине не только защитить себя, но и превратиться в землю обетованную, Путин не сможет обвинять в проблемах России западных лидеров. Ответственность, очевидно, ляжет на него, и ему придется либо изменить курс, либо попытаться удержать власть при помощи грубых репрессий и запугивания собственного народа.

Если он потеряет власть при таких условиях, вероятнее всего, его преемником станет какой-то реформатор. В любом случае, Путин уже не будет потенциальной угрозой для Европы. То, какая альтернатива победит, будет иметь решающее значение не только для будущего России и ее отношений с Европейским Союзом, но и для будущего самого Европейского Союза.

Помогая Украине, Европа сможет восстановить для себя те ценности и принципы, на которых первоначально был основан Европейский Союз.

Вот почему я так страстно утверждаю, что Европе нужно глубоко переосмыслить ситуацию. И сделать это надо немедленно.

Совет директоров МВФ должен принять свое судьбоносное решение относительно Украины 18 января.