Бывший политзаключенный Юрий Яценко о пытках в российской тюрьме.

Студент из Львова Юрий Яценко год провел в заключении в России. Спецслужбы РФ подвергали парня пыткам и психологическому давлению, чтобы заставить сотрудничать против Украины. Юрий был первым политзаключенным, освобожден из российской тюрьмы.

Его задержали в мае 2014-го, когда со своим другом Богданом Яричевським находился в РФ по делам бизнеса. Правоохранители сообщили Федеральную службу безопасности России, что Украина, мол, «послала контрразведчика». Юрия обвинили в незаконном пересечении российской границы. Обвинения в нарушении миграционного законодательства через три месяца переросло в сфабрикованное уголовное дело за хранение и контрабанду взрывчатого вещества (40 г охотничьего пороха). Сейчас парень является советником министра иностранных дел и специальным представителем ведомства на общественных началах. Помогает освобождению политзаключенных. О год в российских казематах, издевательства спецслужб и неожиданное освобождение Юрий Яценко рассказал в редакции “ВЗ”.

– Как львовский студент оказался в Курской области?

– Это был не первый мой визит в Россию. На то время я занимался продажей телефонов, а именно iPhone. Покупал в Европе и продавал в Украине и России. 5 мая 2014 года ехал с другом договариваться с покупателями. Ни техники, ни большой суммы денег с собой не было, только паспорт. На него снял номер в небольшом отеле в городе Обоянь Курской области. Утром в номер пришли работники полиции и забрали в райотдел. Причина задержания – проверка документов. И когда полиция Курска узнала, что я с товарищем со Львова, сообщили в ФСБ. Те направили людей из отдела контрразведки.

– Почему задержали именно вас? Вы же не впервые в России…

– Просто решили сделать информацию для новостей о том, что поймали шпиона. Мне говорили: «Скажи, что тебя заставили этим заниматься, а Россия тебя защищает».

– Но есть же решение суда, в котором вас с Богданом обвиняют в неправильном заполнении миграционной карточки…

– Да, есть такое решение суда от 8 мая, в котором нас с товарищем обвинили в неправильном заполнении миграционной карты. Отметили, что у нас был «частный визит» вместо указанного «туризма». Впрочем, как они решали, что есть «туризм», а что нет – загадка. Того же дня нас доставили в спецучреждение для иностранцев. С товарищем держали отдельно. Время от времени приходили, говорили, что мой друг начал «сотрудничать». Впрочем, разумеется, никакого «сотрудничества» не было. Богдан держался.

– В чем обвиняли еще?

– Обвинили в незаконном пересечении границы, затем в незаконном хранении взрывчатых веществ.

– Какие условия пребывания в спецучреждении для иностранцев?

– Хуже, чем в СИЗО. Камера – 30 кв. м, там 15 человек, переполнена, между двухэтажными кроватями пройти невозможно. Сидели в камере с украинцами, армянами, азербайджанцами, молдаванами. По процедуре, таких задержанных в течение 15 дней должны были выдворить за пределы государства. Нас с Богданом держали три месяца.

– Агрессии со стороны соседей по камере не было?

– Люди понимали, что это политика.

– После вашего увольнения прошло уже почти два года. Как сейчас себя чувствуете? Знаю, что в тюрьме резали себе вены и живот…

– Слава Богу, со здоровьем все хорошо, как с физическим, так и моральным. Когда порезал вены, мне не оказали должной медицинской помощи. Зашили только кожу, а сами вены – нет. Сказали, что нет сосудистого хирурга. Через кровотечение образовалась большая гематома и рука не “работала” три месяца. Зашивали без наркоза, мол, умел резаться — умей терпеть.

– Это была попытка суицида?

– Его имитация. Ждал, пока стечет достаточно крови, чтобы на случай пыток терять сознание. Порезать вены и истекать кровью гораздо легче, чем терпеть издевательства. Моя цель – напугать своими неадекватными действиями и заставить работников тюрьмы дать мне телефон, чтобы позвонить домой. Это сработало. Сказал, не дам себя зашить, а кровь бьет фонтаном, пока не дадут телефону. Меня на то время удерживали в спецучреждении для иностранцев, и работники не предвидели, что студент может пойти на такие радикальные действия, поэтому испугались и дали сделать один звонок.

– Кому позвонили?

– Другу Остапу Куманському. А он рассказал обо мне журналистам, правозащитникам, родителям. Маме звонить не хотел, ибо переживал, чтобы не было паники.

– А откуда в тюрьме лезвие?

– Согласно закону, каждому человеку, которая содержится в спецучреждении, выдают шесть лезвий на месяц. Лезвия прятал везде — в швах одежды, обуви и даже во рту под языком.

– Рисковали жизнью, чтобы избежать пыток. Неужели были такие жестокие издевательства?

– Меня привозили в управление ФСБ. Рассказывали, что власть в Украине захватили американцы, предлагали сотрудничество с Россией. Потом вывозили в лес с мешком на голове. Выкручивали руки, били по голове и в пах, душили. Когда у тебя мешок на голове, ты не можешь знать, куда будет следующий удар. По голове били чем-то тяжелым, похожим, по ощущениям, на мешок с песком. Это продолжалось два-три часа. Называли террористом, фашистом.

– Какую же информацию “выбивали”?

– В первые дни, когда ФСБ узнала, что я был на Майдане, ко мне пришел работник, который сказал, что единственная возможность остаться живым, это сотрудничество, которое заключалось в том, что имел в телекамеры рассказывать, что я украинский диверсант. А я вместо того, чтобы выполнять украинские приказы, обратился в ФСБ за помощью. Взамен предлагали деньги и российское гражданство.

– Что помогло выстоять в тюрьме?

– Молитва и бесконечная надежда. Никогда не опускал рук, всегда надеялся, что выстою. И поддержка со стороны моих друзей, родственников, общественных организаций.

– Ваше увольнение было неожиданностью для всех… Сколько бы грозило, если бы оставили “мотать срок”?

– По статье, по которой меня обвиняли, дают до 4-х лет лишения свободы. Там незаконная передача, перевозка охотничьего пороха весом 40 граммов. Самому странно, почему порох, почему 40 граммов. Ситуация такая, что хранение охотничьего пороха в РФ является исключением, за это нет ответственности. С тем же успехом можно судить за хранение стирального порошка. Это была их грубая ошибка. Это и обжаловали в апелляции. Областной суд Белгорода сократил наказание до 9 месяцев, которые я уже на момент решения отсидел. Оправдать меня не могли, иначе бы, думаю, ФСБ судей съела.

– Что можете сказать об алгоритме действий МИД в освобождении политзаключенных?

– Нет согласованной политики относительно освобождения украинских политических заключенных. Нет одного ответственного человека, органы власти перебрасывают этот вопрос друг на друга. Есть несогласованность в действиях Администрации президента, прокуратуры, МИД, не хватает денег на адвокатов, чтобы отправить человека на место содержания узника. Считаю, что нужно на законодательном уровне закрепить статус незаконно удерживаемых граждан за рубежом (политзаключенных) и предоставить им и членам их семей социальную защиту.

– Украинцы до сих пор продолжают ездить на заработки в Россию, несмотря на войну…

– Люди ищут возможности прокормить семьи. Это жертва ради семьи. Я их не осуждаю, но предупреждаю, что каждая такая поездка может быть последней. Поездкой в Россию наражаєте себя опасности. Надо обязательно знать номер консульства и адвоката. И не забывайте сообщать родным, где вы находитесь.

Фото автора.